О том, как сложился год для него лично и для внесистемной оппозиции в беседе с корреспондентами Liberty.ru Константином Крупницкий и Егором Сковородой рассказал один из наиболее ярких молодых политиков оппозиционной сцены Илья Яшин.
Скоро будет год, как ты покинул партию “Яблоко”. Расскажи, из-за чего это случилось, что стало причиной для твоего исключения? Не сожалеешь ли ты о случившемся?
В последние годы меня совершенно не устраивал тот курс, который проводило яблочное руководство. Я критиковал “генеральную линию” за бесконечные консультации в Администрации президента, за поддержку Лужкова, за перманентную войну с другими демократами, за авторитарный стиль принятия решений. Вожди “Яблока” всегда болезненно воспринимали критику и старались избавляться от несогласных, поэтому в конце концов меня исключили из партии.
Сожалею ли я? Только об одном: мне и моим товарищам не удалось превратить “Яблоко” в настоящую партию объединенных демократов. Обидно, что организация, которой я отдал восемь лет своей жизни, превратилась в фан-клуб нафталиновых вождей.
Сразу после твоего исключения, говорилось, что, возможно, результаты политсовета будут пересмотрены, и ты вернешься в “Яблоко”. Какова ситуация сейчас и главное хочешь ли ты сам вернуться?
Решение о моем исключении несправедливое и оскорбительное, поэтому я последовательно добивался его отмены во всех партийных инстанциях. Для меня это было дело принципа: я добивался восстановления справедливости. За меня вступилось множество уважаемых и авторитетных в партии людей, и надо было довести историю с апелляцией до конца. Плюнуть на все я просто не имел морального права.
В итоге, партийный арбитраж, проходивший в рамках последнего съезда, меня в партии восстановил. Однако вновь побыть членом “Яблока” мне удалось всего 1 час и 40 минут. Тройка лидеров “Яблока”, получившая в кулуарах прозвище ЗАО “Три толстяка”, продавила через съезд отмену решение арбитража – еле-еле, всего тремя голосами. Причем мне не дали слово, запретили распространить письменное обращение к делегатам и трусливо отказались обсуждать вопрос по существу. Считаю, что это моя моральная победа, но на этом в истории моих взаимоотношений с “Яблоком” поставлена точка.
Движение “Солидарность” было создано чуть больше года назад. Возраст хоть и небольшой, но уже дающий возможность для некоего анализа. Какие цели ставила перед собой “Солидарность”, чего удалось добиться спустя год, какие новые задачи появились?
“Солидарность” задумывалась как последовательная демократическая оппозиция существующему в стране политическому режиму и таковой, безусловно, стала. Особенно важно то, что мы не пытаемся пристроиться ни к одной из конструкций тандема, не заигрываем с президентом, не флиртуем с губернаторами. Движение жестко критикует все это болото: и Путина, и Медведева, и Лужкова, и Матвиенко. За это нас и уважают.
Не все, конечно, получается, есть и нереализованные задачи. Движению пока не удалось стать по-настоящему массовым. Кроме того, ряд политиков-демократов, которых мы хотели бы видеть в своих рядах, пока не вступили в “Солидарность”. Мы, к сожалению, еще не смогли найти аргументов, чтобы привлечь их в организацию.
Какие из акций “Солидарности” ты можешь выделить в этом году?
Уходящий год был отмечен для “Солидарности” двумя относительно крупными проектами: выборы в Сочи и в Москве. Именно участие нашего движения в этих кампаниях, по сути, придало им федеральный статус. И в обоих случаях нам удалось провести мощную агитационную кампанию, а также показать гнилую сущность этой власти: в Сочи выборы были нагло фальсифицированы, в Москве избиркомы сняли с дистанции всех наших кандидатов.
Довольно большой резонанс вызвала московская демонстрация “Солидарности” в День российского флага 22 августа, когда мы пронесли 20-метровый триколор по Новому Арбату. Но этот резонанс скорее заслуга ОМОНа, который разогнал шествие, топтал активистов, а мне разбил в кровь голову о дверь автозака.
Каково, на твой взгляд, отношение “Солидарности” с другими демократическими силами?
“Солидарность” дружественное движение по отношению к коллегам-демократам. На сегодняшний день в нашем движении есть представители практически всех демократических организаций страны: и яблочники, и бывшие СПСовцы, и активисты ОГФ, и сторонники РНДС, и социал-демократы, и многие другие.
Мы стремимся стать по-настоящему объединенным демократическим движением и делаем шаги навстречу потенциальным союзникам. Например, несмотря на все разногласия с руководством “Яблока”, политсовет “Солидарности” поддержал списки этой партии на выборах в Калужское и Свердловское законодательные собрания на мартовских выборах.
Каковы дальнейшие перспективы движения?
“Солидарность” находится в сложных условиях: административное и полицейское давление усиливается с каждым месяцем, спонсоров запугивают спецслужбы, нас не пускают на выборы, разгоняют уличные акции, возбуждают уголовные дела. Но если движение сможет сохранить твердую оппозиционную линию и верность демократическим идеалам – оно выживет и сможет развиваться.
Резервы для роста я вижу в сотрудничестве с региональными профсоюзами и общественными объединениями. Гражданское общество на фоне диктаторских замашек обитателей Кремля политизируется и становится нашим основным союзником.
Многие комментаторы в своих выступлениях отмечают, что в последние годы происходит спад протестной активности. Митингов становится больше, но при этом численность людей, которые их посещают, уменьшается. Так ли это и если да, то с чем это связано? Многие из митингов, на которых я был в этом году, собирали, в среднем, до 100 человек. Как тебе кажется, для чего нужны подобные акции и чего ими можно добиться? Какие из митингов сторонних движений ты можешь отметить? Темой для отдельного разговора может послужить так называемая “Стратегия 31”. Новый формат “Маршей несогласных” вызвал споры. Как ты относишься к изменению концепции проведения “Марша Несогласных”, и не кажется ли тебе, что данный формат может отпугнуть новых людей от участия в подобных акциях?
Людей от участия в акциях протеста отпугивает, в первую очередь, жесткая реакция милиции и спецслужб. Страх людей мне понятен: едва ли не каждую неделю в центре города ОМОН избивает активистов всего лишь за то, что они выходят на площадь с плакатами. Так что не стоит перекладывать с больной головы на здоровую: численность акций сократилась не из-за формата, а из-за милицейских дубинок.
Не раз приходилось слышать от сторонников “Единой России”: зачем, мол, разгоняют этих несогласных, их ведь мало, только рекламу им делают. Ответ на поверхности: если сегодня не разогнать сотню активистов, завтра их будет уже триста, а послезавтра несколько тысяч. Власти считают это угрозой для статус-кво, отсюда и жесткая реакция.
Лично я с большим уважением отношусь к тем моим согражданам, которые последовательно выходят на Триумфальную и добиваются соблюдения 31 статьи Конституции, дающей нам право на мирный протест. Уважаю – независимо от их политических взглядов.
Что может привести к росту политической активности населения?
Чтобы наши граждане массово вышли на улицу, они должны почувствовать, что у них что-то отнимают. Вспомните, например, как люди протестовали против монетизации льгот.
Перспективы есть. Ведь правительство Путина объективно ориентировано на крупный бизнес и когда начался кризис – первым делом раздало миллиарды долларов из резервного фонда на спасение утопающих олигархов. Простым людям сбросили крошки с барского стола. Но скоро и крошек не останется, вот тогда история с перекрытием дороги в Пикалево покажется Кремлю цветочками.
Также в этом году состоялось и другое традиционное мероприятие – “Русский Марш”, который, насколько мне известно, в первый раз сопровождался не только пикетами партий, которым не нравится тематика данного марша, но и пикетами антифашистов. Что ты можешь сказать о данных акциях?
Идеи националистов пользуются в обществе популярностью, это невозможно отрицать. Но “Русский марш” собрал много людей не потому, что людям нравятся все эти идиотские свастики. Просто людей действительно волнуют проблемы, связанные с нелегальной миграцией.
Считаю, что важнейшей задачей демократической оппозиции является выработка мер по противодействию этому явлению. Отмалчиваться неправильно. Мы должны выступать за жесткий контроль на границе, за принудительную высылку нелегалов, за формирование трудовых квот и защиту цивилизованных мигрантов в соответствии с законом, а также за стимулирование притока в Россию квалифицированных кадров, польза которых для экономики очевидна, то есть за повышение качества трудовой миграции.
Отдавать эту тему на откуп националистам – большая ошибка.
Какие из политических событий, произошедших в этом году, ты можешь особо выделить?
В этом году впервые число москвичей, которые считают Лужкова коррупционером, увеличилось до 70% (по опросам Левада-Центра). Больше половины москвичей считают также, что столичные власти фальсифицировали выборы в Мосгордуму. Фактически, мэр Москвы утратил легитимность.
Также я бы отметил демарш в Госдуме, когда КПРФ, ЛДПР и справороссы покинули зал заседаний в знак протеста против фальсификаций на региональных выборах. Переоценивать это событие я бы не стал, но тот факт, что даже такие ручные оппозиционеры, как фракции Миронова и Жириновского, публично протестуют против политической монополии, вселяет некоторый оптимизм.
Нельзя не упомянуть трагедию на Саяно-Шушенской ГЭС. Ну и, конечно, смерть Гайдара, которая закрыла целую эпоху в истории страны.
Как тебе кажется, произошли ли некие изменения в самой политической системе?
Система стала жестче. Политическая жизнь страны находится на ручном управлении в Администрации президента, а контролирующие рычаги управления люди маниакально закручивают гайки. Надеюсь на то, что мы останемся целы до того момента, когда резьба у этих гаек, наконец, слетит.
В Кремле, конечно, есть люди, недовольные стремительным превращением нашей страны в “банановую республику зла”. Однако их мало и все, что они могут – это возмущаться. Причем шепотом и до первого подзатыльника.
Как, по твоему мнению, отразился на стране экономический кризис? Как ты оцениваешь меры власти для того, чтобы минимизировать его последствия?
Кризис очень больно ударил по России: ВВП рухнул на 10% (больше чем в любой из стран Большой двадцатки), розничный спрос стремительно сокращается, промышленность стоит, доходы населения заметно снизились, выросла безработица. Правительство спасает олигархов – друзей Путина, а люди выживают, как могут: их кормят в основном пропагандой о том, что скоро жизнь наладится.
И народ, кстати, все прекрасно понимает: число граждан, которые верят в экономическую эффективность правительства, уже сократилось до 26% (опять же – опросы Левады).
В этом году, одной из основных тем для обсуждения, стала дискуссия в обществе о необходимости реформы милиции. Как ты думаешь, чем были вызваны причины, подтолкнувшие к данной дискуссии и надо ли вообще менять милицию?
То, что правоохранительная система насквозь прогнила и погрязла в коррупции, понятно уже не только рядовым гражданам, но и представителям власти. Недаром депутат из “Единой России” предлагает распустить милицию, а глава МВД рекомендует “давать сдачи” своим же собственным сотрудникам.
Милиционеров боятся зачастую больше, чем бандитов. Люди в форме считают себя привилегированным классом: могут отобрать у вас деньги, избить и при этом быть уверенными, что им ничего за это не будет. А безнаказанность порождает монстров – таких, как психопат Евсюков, устроивший стрельбу в супермаркете из краденого пистолета.
Ключевая задача для России сегодня – это восстановление доверия людей к милиции. Косметическими реформами проблему не решить, необходима фундаментальная реформа. По сути, надо даже не реформировать нынешнюю, а создавать новую систему охраны правопорядка – создавать с нуля, взяв за основу принципы прозрачности и подконтрольности милиции.
Подал ли ты в итоге в суд, на сотрудников ОМОНа, которые при задержании травмировали тебя? Расскажи более подробно о данном случае.
Травма была довольно серьезной. При задержании омоновцы с размаху “приложили” меня об автозак, голову потом зашивал хирург в “Склифе”. В итоге пять швов и окровавленная повязка, как у Щорса.
Я написал заявление в прокуратуру, однако уже четыре месяца этой бумагой играют в футбол. Следователи прокуратуры отправляют ее друг другу с явным намерением затянуть и саботировать дело. Однако, в конце концов, мне должны будут дать какой-то ответ, и тогда появится возможность обжаловать его в суде.
Кстати, спустя месяц на одном из митингов ко мне подошел полковник милиции Байбаков и принес извинения за действия своих сотрудников. Сказал, что не может извиниться публично, потому что “сам понимаешь”, но он искренне сожалеет. Я ценю, что Байбаков нашел в себе силы сказать мне эти слова…
Фото Григория Пашукевича
Liberty.ru