Ну просто, чтобы как-то оправдать вполне тривиальный заголовок… Самый нелепый упрек, который мне приходится слышать довольно часто в последнее время: как вы можете рассуждать про выборы, если сами в них не участвуете!? (Вопрос задается с некоторым надрывом в голосе.) А что, господа, вы сомневаетесь в компетенции дегустаторов, которые очень часто вино не глотают, ограничиваясь лишь ополаскиванием рта? Вот и я набрал этих выборов полный рот, побулькал, погонял все это там до максимального возбуждения рецепторов и, извините, выплюнул…
Итак, выборы кончились, буря из надежд, программ, скандалов и интриг улеглась. Самое время поглядеть, что осталось на прибрежном песочке и очистился ли горизонт.
Слово «победа» — наиболее употребляемое из тех, что мне (да и вам) доводилось слышать в последнее время, когда речь заходила об итогах единого дня голосования. Я еще удивлен, что его на своем капитулянтском знамени позабыл начертать Сергей Митрохин. (Впрочем, эту оплошность отчасти исправил его шеф, Григорий Явлинский, в своем последнем упоительном интервью «Новой газете».) Рискуя в очередной раз навлечь неудовольствие уважаемой публики, предложу все же от столь заманчивых и простых характеристик отказаться. По моему глубочайшему убеждению, с нашей стороны не может быть никаких серьезных побед, пока у них в руках остаются заложники — узники Болотной. Кстати, главный наш организатор и вдохновитель Алексей Навальный так же, без сомнения, является узником Болотной… (Это если кто подзабыл.) И вполне справедливо его соратник и подельник Петр Офицеров нынче упрекает экспертное сообщество в том, что оно последнее время демонстрирует непоколебимую уверенность в дальнейшей демократизации и либерализации Кировского областного суда, который вот-вот начнет рассмотрение апелляции. Дескать, изменение приговора предрешено, и реальное наказание будет заменено на условное. «Из чего это следует?», — аккуратно вопрошает Офицеров. Отвечаю Петру — не из чего. Просто те, кто желает вам добра, очень хотят так думать. А другие, которые рассчитывают на вашу посадку, надеются таким образом вас сглазить…
Я как раз придерживаюсь (и придерживался) той точки зрения, что реальное влияние на дальнейшую постсудебную судьбу Навального с Офицеровым могло оказать только количество вышедших их поддержать на другой день после сфальсифицированных (по утверждению самого Алексея) выборов. Потому что власть наша разлюбезная понимает исключительно язык силы и ультиматумов. По крайней мере, именно это следует из опыта нашего с ней общения. Мы же помним, когда они начали вибрировать и дергаться. Но 9 сентября на Болотную площадь вышло около тридцать тысяч человек. (Это после того, как Навальный отказался признать итоги голосования!) То есть — пять процентов от тех, что накануне поддержали Навального на выборах. Это — непозволительно мало, убийственно мало. И в столь низкой явке в решающий момент я вижу главный недостаток, главное слабое место, несомненно, блестящей в целом предвыборной кампании Алексея Навального.
Кстати, на днях в одном из эфиров главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов высказал, с моей точки зрения, весьма сомнительный тезис. Дескать, если бы разрыв между кандидатами был значительнее, то мы стали бы свидетелями совсем иных масштабов народного возмущения. А мне кажется ровно наоборот — разница в полтора процента рождает ощущение украденной победы в гораздо большей степени, чем разница в пятнадцать процентов, когда возникает чувство безысходности и предопределенности. Полтора процента — это же так близко, так ощутимо, считаемо практически до одного голоса! Кажется, только руку протяни… Но вот руки-то как раз никто и не протянул…
Впрочем, через несколько дней Венедиктов в разговоре с Навальным задал ему самый важный, ключевой, я бы даже не побоялся сказать, системообразующий вопрос. Венедиктов процитировал стародавнее интервью Навального журналу «Нью Таймс», в котором последний высказался в том смысле, что власть в современной России на выборах смениться не может. Так вот главред «Эха» спросил Навального, продолжает ли он придерживаться этой точки зрения. Я, признаться, замер…То есть я знаю, что Алексей никогда не говорил противоположного, но, согласитесь, после столь эффективно и эффектно проведенной предвыборной кампании высок соблазн капитализироваться, подбить бабки и сказать что-нибудь, вроде, «ну, теперь, когда я увидел, что успеха можно добиваться и на выборах»… Но Навальный себе этой фальши не позволил. Он остался честен и прям! И уверенно ответил: «Да!» И тут же начал говорить о продолжающихся фальсификациях на выборах…
Вот, собственно, главный итог всей кампании. Замечу, что такую позицию разделяют и другие лидеры оппозиции. В частности, Борис Немцов неоднократно высказывал мысль, что в выборах надо участвовать, что предвыборная кампания позволяет провести массированную мобилизацию, что по ее итогам многие новые тысячи людей в нашей стране начинают по-другому смотреть на вещи. Но при этом нельзя забывать: главная цель ответственной оппозиции — смена режима — в современной России с помощью выборов не достигается. Еще более скептическую позицию в отношении электоральных праздников, которые время от времени устраивает нам родная власть, уже много лет декларирует Гарри Каспаров. Другими словами — необходим симбиоз электоральных и уличных проектов, в которых последние играют вовсе не второстепенную роль.
А впереди нас ждут выборы в Мосгордуму. И предстоящая кампания будет много тяжелее и, я бы сказал, мутнее нынешней. С большой вероятностью можно предсказать, что никакого единого демократического списка Москва не получит. Не для того Кремль засолил Прохорова, не для того они столько лет кормят «Яблоко», чтобы те теперь согласились на безупречное предложение от партии «РПР-ПАРНАС». А именно — праймериз для всех демократов, по итогам которых и будет сформирован единый московский демократический список. Поэтому голоса сторонников оппозиции неминуемо распылятся. А произойдет это на фоне войны всех против всех. «Яблоко» будет, как всегда, заунывно канючить про то, что не со всеми можно входить в коалиции. Прохоров тупо начнет тратить по миллиону долларов в день на предвыборную кампанию и купит себе вполне представительный список кандидатов, а «РПР-ПАРНАС» станет весь этот карнавал разоблачать.
Так что приложение совместных усилий в области активизации уличной активности в Москве представляется не просто актуальным, а крайне необходимым и даже в некотором роде — спасительным в нынешней ситуации. И тут я опять возвращаюсь (и не устану возвращаться впредь) к проблеме узников Болотной площади. Я утверждаю, что нет для оппозиции важнее проекта, чем их освобождение. И не вижу необходимости подкреплять этот тезис дополнительными аргументами. С теми, кто с ним не согласен, мне точно не по дороге.
Но это вовсе не означает, что мы должны отказаться от других направлений деятельности. Если согласиться с утверждением, что немножко выборов мы у них все же отбили, то почему бы теперь не попробовать отбить, например, немножко телевидения… У меня есть гипотеза, что многотысячные постоянные митинги возле Останкино могли бы изрядно поспособствовать решению этой задачи. Что, разумеется, относится и к Замоскворецкому суду. И должно придти ясное понимание — по-другому не получится. Как не жаль…