Высоцкий

Владимир Высоцкий родился, вырос, прожил всю жизнь и умер в Советском Союзе. В 2013-м исполняется не только 75 лет со дня рождения поэта, но и 33 года со дня его смерти, и 22 года со дня распада СССР. Но и сейчас, уже в другую эпоху, когда кумиры сменяются очень быстро, о Высоцком можно сказать: над ним время не властно.

Многие его песни – зеркало той, советской эпохи. Они поражали наших сограждан и были почти непонятны иностранцам. Они всегда имели глубоко личный характер и были заряжены сильными чувствами и эмоциями. Будучи и превосходным актером, Высоцкий обладал дивным даром перевоплощения: вспомним хотя бы «Я – “ЯК”-истребитель…» или «Я скачу, но я скачу иначе…»

Глазами своих, зачастую невымышленных, героев он с изумительной достоверностью описывал все неизменное многообразие нашей драматичной, печальной и смешной жизни.
Поэтому его яркие, живые образы надолго пережили СССР и остались в гуще народа.

Сегодня я мог бы часами увлеченно рассуждать о феномене Высоцкого, но написать лучше, чем мне посчастливилось тогда, четверть века назад, всё равно не смогу. Это был мощный эмоциональный выплеск: «Десант в бессмертие» я написал за день и ночь, буквально на одном дыхании.

Из сборника статей “Высоцкий: я, конечно, вернусь” под редакцией Натальи Крымовой, 1987 год
Гарри Каспаров. Десант в бессмертие

Я никогда не видел живого Высоцкого. Просто не успел. Преграда времени развела наши дороги. Но никаким преградам не удалось и не удается остановить голос Высоцкого, рвущийся нам навстречу, заставляющий думать и реально смотреть на происходящее вокруг.

Для меня этот голос стал своего рода компасом в будущем океане борьбы. Наверное, такое сравнение кому-то покажется выспренним и слишком обязывающим, но на своем пока недолгом жизненном пути (текст опубликован в 1987 году — Ред.) мне не раз приходилось реальными делами доказывать верность принципам, которые утверждал своими песнями Высоцкий. Конечно, мой возраст и род занятий могут в чьих-то глазах обесценить высказываемое мнение о Высоцком. Но в конце концов, есть нечто выше шахмат, важнее всех наших повседневных интересов и дел. И это Нечто, не определяемое понятием, но составляющее неотъемлемую часть человеческой сущности, для меня олицетворяет Владимир Семенович Высоцкий.

Не помню, когда впервые (лет в 12 или 13) я услышал запись его песен, но в памяти отчетливо осталось сильное, резкое впечатление от выплеснутого с магнитофонной кассеты сгустка эмоций. Впрочем, сейчас я с долей иронии вспоминаю атмосферу бесшабашности и “нелегальности”, возникавшую при коллективном слушании этих песен. “Детям вечно досаден их возраст и быт…” — в этом плане я мало чем отличался от своих сверстников, которых завораживающий хриплый голос уводил в мир, в мир “взрослых дел”.

Вырастая, я стал смотреть шире и потихоньку постигать социальность творчества Высоцкого. А начав различать оттенки и избавившись от традиционного черно-белого детского восприятия, окончательно сделал свой выбор — с тех пор Высоцкий стал моим неизменным спутником и добрым гением во всех жизненных коллизиях. Каждый шаг по нелегкому пути наверх, шаг, сопряженный нередко с безрассудным, но неизбежным риском, вызывал в памяти ассоциации с миром Высоцкого,— так глубоко сумел он проникнуть в психологию борьбы и противостояния.

Последний этап моего восхождения на шахматный Олимп превратился в беспрецедентный изнурительный двадцатипятимесячный марафон. 96 партий, сыгранные в трех матчах, вместили в себя почти всю гамму человеческих страстей: и балансирование на грани катастрофы, и горечь крушения надежд, и радость свершения, и непрерывный творческий поиск. За это время мне пришлось о многом передумать, многое пересмотреть. Сейчас ясно, какая пропасть лежит между двумя моими “я”: оптимистичным претендентом, начавшим 10 сентября 1984 года борьбу за шахматную корону, и чемпионом мира, переживавшим взлеты и падения и сумевшим ценой страшного перенапряжения сил удержаться наверху.

На протяжении двадцати пяти месяцев один ритуал оставался для меня неизменным: все 96 раз последнее напутствие перед боем я получал от Владимира Высоцкого. 96 раз мчались его “Кони” по краю пропасти. 96 раз это невероятное, ирреальное видение заставляло меня изыскивать новые и новые ресурсы для продолжения беспощадной борьбы.

Я уверен: заряд, получаемый нами от песен Высоцкого, не является узкоспециальным раздражителем. Безусловно, мы обретаем дополнительную энергию для свершений в своей области. Но стоит вслушаться глубже — и начинаешь понимать, что за нарочитой подчас простотой изложения скрыты ценности, находящиеся в абсолютно другом измерении, нежели, скажем, шахматы, спорт или даже литература и искусство. Нас начинает уводить в глубины тех общечеловеческих чувств и ценностей, которые живут в нас и вокруг нас независимо от нашей воли и на которых, наверное, держится мироздание. Большинство не чувствует наличия этих неуловимых факторов, другие, почувствовав что-то необычное, стараются оградить себя от излишних волнений. Кто-то, согласившись пожертвовать покоем и уютом, делает первые шаги по нелегкому пути, но, столкнувшись с непредвиденными трудностями, сходит с него. Только совсем немногие безоглядно идут вперед, подчиняясь неумирающему инстинкту борьбы за торжество справедливости. Но лишь на долю единиц выпадает счастливый удел — сознательно пройти по дороге нелегких испытаний, четко представляя глобальность цели и свои возможности. Высоцкий был одним из тех редких людей, кому суждено открывать новые горизонты в нашем сознании. Продолжая высказанную мысль, рискну утверждать — творчество Высоцкого предоставляет богатейший материал для индивидуального совершенствования.

Освещая изнутри поступки и характеры своих героев, Высоцкий создал целостный поэтический мир, параллельный нашему, но лишенный косметики и недомолвок. Любой акцент или нюанс в его стихах ставит нас перед реальным жизненным фактом, а правда независимо от спроса всегда является дефицитом.

Конечно, бесполезно искать у Высоцкого готовых рецептов на все случаи жизни. Из многообразия тем, им затронутых, каждый волен выделять что-то ему особенно близкое по духу, взглядам, убеждениям, выбирать и… решать, что же с этим делать дальше? Если Вы хотите сохранить реальное представление об окружающем мире, послушайте Высоцкого. “Пусть чаша горькая — я их не обману…” Он не обманет. Если Вы хотите лучше узнать самого себя — попытайтесь вместе с ним пережить то, что переживает он с каждым из своих героев. Если Вы хотите узнать себе цену — попытайтесь придерживаться высших принципов, составляющих основу гражданской позиции и творчества Владимира Высоцкого.

Конечно, нам привычнее ориентироваться в особенностях человеческого характера по классической литературе. Глубинные психологические анализы Достоевского и Толстого никогда не потеряют своей актуальности, и это естественно — человеческие страсти остаются неизменными на века.

Но все-таки мы часто весьма отвлеченно воспринимаем уроки классики, автоматически ассоциируя их с далеким прошлым. Обстановка прошлых веков создавала благоприятную почву для философско-литературных изысканий в области человеческой души, смысла жизни и других. Мне кажется, что тогда великие произведения, уходящие в вечность (то есть принадлежащие и прошлому и будущему), могли создаваться и без учета конкретных требований настоящего времени, — размеренный ритм жизни делал этот фактор малосущественным.

Бешеные скорости и высокое напряжение, информационный взрыв и резкие контрасты быта требуют от Слова совершенно особого созвучия с нашими сегодняшними делами, проблемами, заботами. В наши дни самыми мудрыми рассуждениями о добре уже не удается всколыхнуть человеческие души. Только особое ощущение своего времени может заставить людей оглянуться вокруг, задуматься, начать постигать неизменные истины добра и справедливости. Высоцкий с безукоризненным мастерством решил эту сложнейшую задачу, неразрывно спаяв в своем творчестве противоположности: экстремальность и повседневность. Экстремальные ситуации в его стихах переставали быть для нас чем-то нереальным и далеким. А повседневность, будучи сконцентрирована в одном мгновении, вмещающем в себя множество жизненных кинокадров, поднимается до уровня экстремальности.

Такой синтез, утверждающий гармонию одной жизни и всей человеческой истории, не мог не натолкнуться на активное противодействие серости всех калибров. Вторжение вечности в современность никогда не проходит безболезненно. Поэтому голос Высоцкого, стремящийся проникнуть в душу своего народа, кто-то счел “несоответствующим”, кто-то “чужеродным”. Было сделано немало, чтобы изолировать творчество поэта от тех, ради кого он жил и творил. Не каждому дано выдержать это жестокое психологическое испытание, но Высоцкий ни разу не дал сбоя и в самые тяжелые моменты не поступился правдой.

Могу представить (есть уже собственный опыт), как часто приходилось ему выслушивать сердобольные советы. Причем, в виде самого искреннего дружеского сочувствия. И ведь правда, “можно свернуть, обрыв обогнуть”. Но —

Находясь в центре всеобщего внимания, знаменитость неизбежно становится мишенью для всяческих ударов, пересудов, толков весьма сомнительного свойства. Думаю, что в этом, если можно так сказать, “заочном конкурсе” Высоцкому принадлежит пальма первенства. Иногда в своих песнях он отвечал на самые “достающие” вопросы, но даже его голос, повсюду слышный, терялся в грохоте всевозможных слухов и сплетен. Защита могла быть только одна — полная гласность. Но увидеть ее практически Высоцкому было не суждено… Его недруги постарались, чтобы имя поэта как можно дольше было окружено туманом недоброкачественной людской фантазии. Им, наверняка, хотелось представить безликую молву как общественный упрек, непризнание поэта и его образа жизни. Но показная святость и елей — эти неизбежные атрибуты “благополучной” атмосферы — были не менее чужды Высоцкому. Он никогда не шел на компромисс с совестью.

Высоцкий был десантником. Дерзкие, смелые рейды в глубины общественного сознания, героическая борьба за великую правду прошлого, настоящего и будущего — все это превратило жизнь поэта в бесконечный десант. С несгибаемым упорством он шел к видимой лишь ему одному цели, — десантнику многое видится отчетливее, чем тем, кто остается по другую линию фронта.

Глубокий десант обычно обречен. А нам, оказавшимся на месте прошедших кровопролитных боев, остается, сглотнув слезы, почтить минутой молчания память павших.

Предчувствие великого поэта не обманывало Высоцкого. Он не случайно сделал тему судьбы, рока доминантной в философии своего творчества. Вновь и вновь возвращаясь к этой теме, он бесстрашно бросал вызов судьбе, стараясь проникнуть всвятая святых человеческого бытия. Сама постановка вопроса, конечно, стара как мир: с начала своего сознательного существования человечество пытается разрешить загадку судьбы. Философские поиски на этом пути, начиная хотя бы с древнегреческой трагедии вплоть до последующих религиозных и философско-этических направлений, привели к формированию концепции приоритета рока над человеческой активностью. Короче — человеческая, деятельность не в силах изменить предначертаний судьбы. Каким же запасом глубочайшего, целостного видения мира нужно было обладать, чтобы усомниться в тысячелетней мудрости и выдвинуть ей боеспособную антитезу! Высоцкий как бы “поменял местами” части древнего определения. Да, рок управляет нами —

Но мы не можем оставаться безучастными свидетелями происходящего, а должны действовать и бороться.

В этой гениальной простоте заключен девиз неутомимых искателей истины во все времена, вечный двигатель человеческого прогресса и совершенствования.

Мы должны действовать, чтобы сегодня хоть что-то изменилось к лучшему. Мы должны действовать во имя будущего, во имя тех, кто придет после нас. И, наконец, мы должны действовать, чтобы не потерять высокое звание ЧЕЛОВЕКА! Такова “аксиома” Высоцкого. Он утвердил ее примером всей своей жизни.

P.S.

Мне грешно жаловаться на судьбу. И все же я не могу избавиться от ощущения, что в чем-то мне крупно не повезло. Ведь я так и не сумел увидеть Владимира Высоцкого, я не успел услышать его воочию.

Баллада о борьбе, 1975 год

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден

Их возраст и быт,—
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид.
Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших стекая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой,
Тайну слова “приказ”,
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!

Опубликовано на сайте Эха Москвы